Когда Джон Полсон понял, что ипотечный рынок США построен на песке, он не стал кричать об этом с крыш. Он просто начал собирать свой шорт — тихо, методично, как хирург, готовящийся к операции. Это был 2006 год, на Уолл-стрит царило безумие: брокеры продавали кредиты всем подряд, рейтинговые агентства ставили AAA даже мусору, а фондовые менеджеры пили шампанское за «вечный рост».

Полсон не был звездой — скромный управляющий с репутацией осторожного арбитражника. Но он заметил то, чего никто не хотел видеть: ипотечные облигации растут не потому, что люди платят по кредитам, а потому что всем плевать, кто их платит. Он собрал команду аналитиков и попросил: «Найдите мне самые плохие кредиты в Америке. Чем хуже, тем лучше».

Так родился его план. Через Goldman Sachs он начал заключать сделки на кредитные дефолтные свопы против ипотечных бумаг. Банки с радостью продавали ему «страховку» от обвала, считая, что он платит за фантомный риск. Полсон платил — и ждал.

Когда пузырь лопнул в 2007-м, мир содрогнулся. Merrill Lynch, Bear Stearns, Lehman — все падали, как домино. А Полсон заработал около 15 миллиардов долларов для фонда и лично более четырёх — рекорд, который до сих пор называют «величайшим шортом в истории».

( Читать дальше )

Когда Майкл Бьюрри решил поставить против ипотечного рынка, большинство на Уолл-стрит даже не поняли, что именно он делает. В начале двухтысячных он сидел в своём калифорнийском офисе, в старой футболке и берушах в ушах — слушал хэви-метал и разбирал проспекты ипотечных облигаций, строчку за строчкой. Никто, кроме него, эти документы вообще не читал.

Он заметил странное: за красивыми рейтингами AAA прятался мусор — кредиты людям без доходов и залоги на дома, которые стоили меньше, чем сумма долга. И всё это уже начинало трещать. Он понял, что рынок верит в вечный рост, а значит, идеальное время поставить против него.

Бьюрри пошёл к банкам и попросил создать инструмент, которого тогда ещё не существовало, — кредитный дефолтный своп на ипотечные облигации. Банки смеялись, но соглашались: «Хочешь платить нам премию за защиту от обвала, которого не будет? Плати». И он платил. Годами.

Когда в 2007-м ипотечный пузырь начал сдуваться, те самые бумаги, против которых он поставил, рухнули. Фонды, которые называли его сумасшедшим, теряли миллиарды, а он, сидя в наушниках, смотрел, как его позиции превращаются в золото.

( Читать дальше )